Коляда: Доживем до травки

Или Салат для Ричарда III.

В общероссийской финансовой панике Николай Коляда кажется скалистым островом, о который разбиваются волны житейской суеты. "Кризис? Никакого кризиса. Доживем до весны, поедем на дачу картошку сажать, выживем", - говорит невозмутимый худрук "Коляда-театра" актерам и готовит премьеру постановки, пожалуй, самой грандиозной пьесы Шекспира. Накануне "Ричарда III" корреспондент "Уралинформбюро" отправился к драматургу с вопросом, почему кризис не помеха его свободе?

- Николай Владимирович, о чем Ваш Ричард III?

- Спектакль не о пути к власти через трупы, о чем писал Шекспир, - так обычно ставят эту пьесу. Я хотел рассказать об обмане, о том, как человек, не стоящий трех копеек, вдруг становится уважаемым, начинает руководить, советовать, как жить. Как в Гамлете "насмешки недостойных над достойными". Вот это ужасно.

У меня была такая знакомая – директор театра. Я смотрел на нее и думал, как бы тебе пошла форма проводницы, потому что все, что ты можешь делать в жизни, - это стоять с флажком на станции Агрыз и давать отправление поезду. Почему человек оказался у власти, непонятно совершенно. Но он наверху сидит, и мы ничего сделать не можем. Жизнь наша уходит постепенно, а этот человек наши судьбы ломает.

- В ключевых сценах Ваш Ричард жует салатные листья, актеры взлетают на стремянки, среди реквизита кастрюля, таз, чайные пакетики...

- Наш театр в здании бывшего кинотеатра, глубина сцены около 1,5 метра. У нас есть какая-то инженерия, опускающийся экран, три люка и больше ничего. Поскольку сцена очень маленькая, мы ищем изобразительные средства. Нельзя ставить объемные декорации - должны быть только детали костюмов, реквизит.

В театре идет больше 50 спектаклей, хочется сделать что-нибудь новое - такое, чтобы удивить зрителя. Шоу и зрелище надо делать. Публика ест глазами, надо дать картинку.

Сейчас я работаю над текстом - не переписываю, но сокращаю. Помните, в советских магазинах был стержень, на который накалывались чеки, вот стерженек должен быть! Я не могу превращать театр в пытку, нам надо рассказать историю за два - два с половиной часа.

- Почему была выбрана эта пьеса?

- В моем театре работает Олег Ягодин - выдающийся артист, который должен сыграть все роли мирового репертуара. И он играет Арбенина, Хлестакова - все, что возможно. Должен сыграть и Ричарда III.

- Не боитесь, что в кризис зритель не пойдет на премьеру?

- Нет, не боюсь. У нас никаких проблем, у нас полный зал. Мы играем утром, в обед, ночью. В субботу по 4-5 спектаклей.

Когда директора театров жалуются и говорят: "Ой, народ не ходит, публика - дура", надо не народ винить, а себя. Делайте качественный продукт! Публика голосует рублем и ногами. Она либо приходит на спектакли, либо не приходит. 

У нас в театре работает только один вид рекламы - ОБС (одна баба сказала). Если хорошо получился спектакль, одна позвонит другой и скажет: "Маша, сходи, это здорово!".

Относитесь с уважением к публике. Не обязательно голые задницы показывать, можно заставить задуматься, всерьез задуматься. Пусть люди смеются и плачут. 

- Сейчас сложнее стало жить театру?

- Я актеров всех собрал и сказал: "Спокойнее, у нас есть воздушная подушка. И, вообще, подушка есть, я с вами, никакого кризиса. Не смотрите на повышение цен, доживем с вами до весны, поедем ко мне на дачу, у меня 26 соток в Логиново, распашем. Там раньше цветочки росли, теперь цветочков не будет, посадим картошку. Ничего выживем".

Мы в 90-е выжили, когда вообще жрать нечего было. Вспоминаешь - майонез в магазинах и морская капуста. Ничего, никто не сдох, и тут выживем. До травки доживем, а там дальше пойдет. У нас проблем нет, если у кого есть – обращайтесь ко мне, я расскажу, как от них избавиться.

Мы выпустим 27 марта "Ричарда III", в конце февраля восстановим "Короля Лира", где я играю главную роль, вернется в репертуар спектакль "Безымянная звезда", готовимся к фестивалю "Коляда-Plays", который пройдет у нас 19-22 июня. Деньги у нас на это есть. Нам выделили 10 миллионов рублей - губернаторская премия. Надеюсь, поедем за границу.

- То есть можете и не поехать?

- Видите, какое сейчас напряжение? Не из-за того, что мы не хотим или публика не ждет, а просто нежелательно, чтобы русские поехали за границу. Ну и не надо, мы подождем, съездим в другое место.

Когда были на гастролях в Варшаве, страшно боялся, что у нас не будет публики. Мы играли 11 ноября в день Независимости Польши первый спектакль "Борис Годунов". Я ждал провокаций, весь город был полон демонстрантами. Но у нас было в зале на 300 мест по 350-360 человек на каждом спектакле. Прием был просто невероятный!

Хотя в бытовой жизни встречалось: "Ну, что Олимпиаду провели, "Боинг"-то сбили, на Украину напали?". Ну, провели, завидуете что ли? Откуда такая информация? Из Интернета? А у меня другая информация из Интернета, кому будем верить? Я вообще подумываю закрыть все свои страницы в соцсетях, столько негатива, столько злобы вываливается на Россию, я уже это терпеть не могу.

Я - украинец по национальности. Но я - русский писатель, обожаю Россию, какая бы она ни была. Да, наверно, много у нас чего тут плохо, но это - моя Родина. Я ненавижу людей, которые свою Родину обливают грязью.

Я - маленький человек, я не могу выйти на улицу на демонстрации и не хочу этого делать. У меня есть свой театр, где я свободен.

- Театру недавно исполнилось 13 лет. В чем секрет успеха Коляды?

- Начинали мы с нуля, нас было 15 человек, зарплата была по 500 рублей у людей. Никто не верил. Была битва с бандитами. Они нас выгоняли с одного места, переселяли в другое. За мной все время шли верные мои друзья и технические работники, актеры. Мы поездили по миру - по Франции, Румынии, Германии, Греции, Польше.

Про нас говорят - модернизм, постмодернизм, все на потребу западной публике… Да, у нас свой язык, есть что-то живое. Слава Богу, отличаемся, а не такой малый-малый-малый академический-драматический.

Театр может делиться только на живое и мертвое. Я не люблю Шекспира в бархатных штанишках, когда актеры говорят красиво и выходят на сцену в париках и приклеенных бородах. Я хочу животрепещущего театра, чтоб зрители сидели на краешке стула, а не развалившись. Хорошо, что в двухмиллионном городе есть люди, которые со мной на одной волне, приходят и заполняют зал.

Вчера вышел на поклон, смотрю на фонари и вижу, что все зрители поднимаются и хлопают. Люди встают не от того, что у них ж… заболела. Встают в благодарность актерам за то, что рассказали что-то больше про человека и про нашу жизнь. Такое единение возникает между тобой и зрительным залом, что хочется от счастья либо скакать и прыгать, либо заплакать в уголочке и подумать, какие мы все счастливые, что можем 120 человек неведомой силой поднять. Скоморошество наше может сделать невероятные вещи - соединить людей, которые разделены границами, политиками, предубеждениями, черт знает чем разделены.

Что такое 13 лет? Это - маленький срок для вечности, но, когда я уйду, от меня что-то останется.

Ирина КАЛИНИНА, София МУХАМЕДЬЯНОВА