Тени пандемии

Что ждать дальше?

С начала пандемии наступило время COVID-прогнозирования. Различные эксперты предрекали, что россияне сопьются, семейные конфликты дойдут до смертоубийства, а самоизоляция завершится бэби-бумом. Корреспондент "Уралинформбюро" обсудила мифы и реальность с заместителем директора по научной работе Института социально-политических исследований ФНИСЦ РАН, деканом социологического факультета РГГУ Наталией Великой.

- Наталия Михайловна, начнем с бэби-бума – нет ощущения, что он произошел за последний год…

- Большинство демографов-профессионалов как раз прогнозировали снижение рождаемости. И мы видим, что она уже упала.

Дети, которые были рождены в первой половине 2020 года, были запланированы еще до начала пандемии. А вот в последующем рождаемость стала падать, что связано с эффектом отложенных беременностей. Семьи предпочитают переждать сложный пандемический период и отложить рождение детей на более благоприятное время. В цивилизованном обществе, где возможно регулировать рождаемость, родители так и будут поступать, заботясь о здоровье своем и будущих детей.

- Насколько эффективными оказались меры, направленные на поддержку семей? Повлияли ли они на отношения супругов?

- Те меры, которые государством принимались, не были связаны с регуляцией внутрисемейных отношений. Прежде всего - это были меры материального характера, направленные на поддержку семей с детьми и уязвимых групп населения.

А вот что касается отношений между супругами, то здесь, к сожалению, подтвердился прогноз об увеличении уровня семейного насилия, которое выросло практически во всех странах. Не случайно об этом говорил генеральный секретарь ООН Антониу Гутерриш.

Наталия Великая. Фото: испи.рф

Россия не стала исключением. По данным профильных организаций, работающих с пострадавшими женщинами, уровень семейного насилия за апрель-июнь 2020 года вырос ровно в два раза по сравнению с тем же периодом 2019 года. Это существенный рост, и государство должно быть заинтересовано в том, чтобы предотвращать подобные случаи и помогать жертвам насилия. И, хотя главным образом этими проблемами занимается некоммерческий сектор и специальные общественные организации, в марте 2020 года состоялась правительственная комиссия по предупреждению преступности, где был принят документ, в котором большой раздел был посвящен проблеме семейного насилия.

В целом же, по нашим данным, межличностные, психологические проблемы в семье испытывало более 12% опрошенных, что конечно, предполагает и развитие более эффективной службы психологической поддержки.

- Можно ли сказать, что общество научилось преодолевать самоизоляцию, благодаря услугам, появившимся онлайн?

- Пандемия существенно изменила нашу повседневность, сформировала новые социальные практики, которые мы с большим интересом изучаем. В частности, наши исследования показывают, что рынок онлайн-услуг в сфере досуга существенно вырос. Люди больше стали заниматься йогой, танцами, фитнесом.

Пандемия дала толчок для получения разных видов дополнительного образования. Почти пятая часть опрошенных воспользовалась временем на изоляции: повысили квалификацию, занялись самообразованием. Например, становились слушателями курсов, лекций по истории, искусству, кино и так далее. Люди виртуально посещали музеи, слушали концерты, участвовали в различных дискуссиях.

Наконец, наши граждане очень активно начали изучать иностранные языки. Причем интерес к таким практикам наблюдается в разных возрастных группах.

- Согласны ли вы с мнением, что представители части профессий надолго останутся на дистанте?

- Пока угроза здоровью сохраняется, такой формат будет существовать. И молодежь, и пожилые люди быстро перешли на дистанционную работу в первую волну. И это позитивный результат.

Другое дело, что, например, дистанционное образование не может полностью заменить личное общение преподавателя и школьника / студента, особенно это касается младших возрастных групп. Им нужен личный контакт. Ребенка нужно похлопать по плечу, погладить по голове, зафиксировать взгляд.

- Спустя год можно делать первые выводы. В чем, на ваш взгляд, заключаются ошибки ограничительных мер? Нужно ли было их вводить тотально или следовало это делать точечно, например, в отдельных отраслях?

- Качественно оценить пандемические риски и преодоление их последствий может только эпидемиолог. Но я вижу смысл во всех этих мерах с точки зрения опыта преодоления последствий пандемии в других странах, где были более жесткие меры. Это, например, Израиль, где ранняя вакцинация уже дала результат. Там количество заболевших, по последним двум месяцам, в 600 раз меньше на душу населения, чем в России! Другой пример — Италия. Мы знаем, какая там была тяжелейшая ситуация, как там быстро распространялась эпидемия, но сегодня страна почти вся в зеленой зоне.

До сих пор в Европе все ходят в масках. Такого разгильдяйства, как у нас, нет нигде. Мои европейские коллеги и друзья удивляются, почему у нас так. На мой взгляд, этому способствует позиция власти. Помните, как в начале первой волны президент и губернаторы не считали нужным демонстрировать, что они соблюдают меры безопасности. Они посещали публичные места, участвовали в массовых мероприятиях без маски. Двойные стандарты здесь недопустимы. Либо все общество сознательно идет на ограничения, либо общество начинает предполагать, что это - очередная игра власти. В итоге - маски на подбородке у продавцов, официантов, студентов и так далее.

- Почему некоторые частные компании и бюджетные организации, когда вышло распоряжение о всеобщей "удаленке", этого не сделали?

- Нашему обществу свойственен правовой нигилизм. Мы не доверяем законам и не хотим их соблюдать. Да и к здоровью своему мы относимся равнодушно. Во всех цивилизованных странах люди сами без требований со стороны поликлиники или работодателя проходят диспансеризацию, а в период пандемии ждали возможности вакцинироваться.

У нас же сотрудники приходят на работу с температурой, потому что не хотят кого-то подвести, это наша особенность, которую надо изживать, менять и объяснять, что действительно важнее сохранить здоровье.

Мы проводили социологическое исследование во время второй волны пандемии, в том числе в России и Европе, где спрашивали об основных страхах населения. Так вот в России людей, которые говорили, что боятся заразиться было на 15-20% меньше, чем в других странах.

- Вероятно, это сказывается влияние информационного потока?

- Да, в России высокое количество ковид-диссидентов. Авторитетные ученые, врачи, серьезные эксперты должны быть частыми гостями в СМИ, даже если у них будут противоположные мнения. А у нас главные ньюсмейкеры, которые формируют общественное мнение в сфере охраны и поддержания здоровья - Мясников и Малышева. Помните, как она иронизировала в одной из программ у Урганта над китайцами, заболевшими коронавирусом, над неспособностью справиться с этой инфекцией, прогнозировала быструю победу над вирусом в России?

- Какие угрозы, на ваш взгляд, несет третья волна коронавируса?

- Как я уже говорила, самая большая угроза - снижение рождаемости. Очевидно, что возрастет смертность. Оба фактора сокращают человеческий капитал нации, потому что умирают люди в трудоспособном возрасте, включенные в социальный процесс. Во-вторых, пандемия обострила семейные конфликты, количество разводов вырастет.

В третьих, у нас будет поколение выпускников, которые два года (а может, и больше) учились на дистанте. Я с ужасом представляю, как они придут в студенческие аудитории, потому что качество школьного образования будет падать. В-четвертых, и это отдельная тема, - проблемы экономического характера. Пострадали практически все отрасли экономики, но очевидно, что огромное количество малого и среднего бизнеса, разорялось в первую и вторую волну, государство их поддерживало очень точечно и специфически.

Ну, и наконец, существенно упали доходы населения, и это скажется на социальном самочувствии общества, где формируется четкий запрос к власти обеспечить приемлемый уровень жизни и минимизировать последствия пандемии.

Беседовала Надежда ГААГ