Чтобы помнили

В Екатеринбурге изданы 100 интервью о жертвах политических репрессий в СССР.

"Большой террор в частных историях жителей Екатеринбурга" — так называется уникальное 600-страничное издание, презентация которого состоялась в Музее истории Екатеринбурга.

Книга составлена из 100 интервью с родственниками репрессированных в 1920–1940-х годах прошлого века. Издать сборник музей смог благодаря гранту Президента РФ, а также добровольным частным пожертвованиям.

— Миллионы безвинно осужденных и расстрелянных — такова статистика сталинских репрессий. Эти цифры поражают воображение, но всю глубину трагедии постигаешь только тогда, когда соприкасаешься с судьбой отдельного человека, отдельной семьи, по которой прошелся каток репрессий. Именно поэтому мы назвали свой проект "Один человек — это уже много", — рассказал "Уральскому рабочему" руководитель проекта, директор Музея истории Екатеринбурга Сергей Каменский.

Каждое из 100 интервью, опубликованных в книге, — сгусток боли и страданий, которые не излечивают ни годы, ни стремление новой России искупить вину за государственный террор, жертвами которого стали, по разным оценкам, от 12 до 15,5 миллиона советских граждан.

Расстрелян по ложному обвинению

...Первого директора Горного института Свердловска Александра Красносельских расстреляли в январе 1938 года по приговору выездной сессии Верховного суда СССР. К высшей мере наказания он был осужден по обвинению в контрреволюционной деятельности. Молодого талантливого руководителя, выходца из рабочей уральской семьи, убежденного коммуниста обвинили в создании антипартийной группировки, в которую он якобы вовлек еще шестерых человек.

— О том, насколько абсурдными были эти обвинения, можно судить хотя бы по тому, что среди шестерых "завербованных" числился санитарный инспектор Николай Городецкий, которого уличали во вредительстве — якобы он "способствовал завшивлению школьников", — вспоминает Римма Печуркина, дочь Александра Тихоновича.

Однако инквизиторам, действующим по спущенной сверху разнарядке, достаточно было самого нелепого повода, чтобы объявить человека врагом народа, для вынесения приговора не требовалось никаких доказательств вины подследственного.

В своем интервью Римма Печуркина приводит более чем убедительное свидетельство о "конвейерном" методе действия репрессивного механизма:

— В деле моего отца, с которым я знакомилась в архиве, обозначено время начала и окончания процесса: 15 января 1938 года в 11:15 суд начался, а в 11:30 закончился. 15 минут хватило, чтобы без доказательств и прений приговорить человека к смерти. Моему отцу в то время было всего 38 лет!

Трагическую участь Александра Красносельских разделили 67 человек, чьи имена увековечены в книге "Большой террор в частных историях жителей Екатеринбурга". 26 человек отправлены в лагеря, 10 из них там же и погибли.

Трагедия не должна повториться

Родственники репрессированных признаются, что вспоминать о трагических страницах семейной истории им очень тяжело, но они понимают, как это важно для сохранения памяти о близких.

— Чтобы трагедия не повторилась, нужно помнить о судьбе наших дедов и прадедов. И сделать все, чтобы не допустить ничего подобного впредь, — такими словами заканчивает свои воспоминания Анисья Зудова, внучка расстрелянного в 1937 году священника-старообрядца Сидора Зверева.

Эти слова рефреном звучат практически в каждом интервью — как коллективный наказ будущим поколениям, к счастью, знающим о политических репрессиях только понаслышке.

— Сборник воспоминаний, выпущенный Музеем истории Екатеринбурга, стал заметным вкладом в процесс общественной реабилитации жертв политических репрессий, который не завершен по сей день, — считает доктор исторических наук, профессор кафедры гуманитарных и социально-экономических наук филиала Российского государственного профессионально-педагогического университета Виктор Кириллов.

Большой общественный интерес, проявленный к проекту "Один человек — это уже много", означает, что музей продолжит работу по сбору частных истории о большом терроре, заверил директор Музея истории Екатеринбурга Сергей Каменский. Не исключено, что в скором времени увидит свет второй том воспоминаний родственников репрессированных.

Любовь ШАПОВАЛОВА